С 6 октября 2018 по 17 февраля 2019 в Третьяковской галерее проходит выставка картин Архипа Куинджи. В экспозиции собрали 180 произведений классика пейзажа. Розовые закаты, туманные рассветы и лунные ночи приехали из 23 музеев и частных коллекций. Купив своей маме пару электронных билетов, я заодно пару приобрёл и себе: на 24 октября и 27 ноября. Первое число соответствует дню смерти художника, а второе — рождению, согласно интернету, хотя на информационном стенде выставки указано, что точная дата рождения неизвестна. (Родился он 27 января 1842 г, а умер: 24 июля 1910 г. в возрасте 68 лет.)
Помню, когда был 15 лет назад в Третьяковке видел там маленькую копию «Лунной ночи на Днепре», но не смог её нормально посмотреть — она висела в углу и вокруг столпились люди. Картина меня заинтриговала — выделялась из всех.
Первое, что я увидел у здания Третьяковской галереи — это очередь. Людям определённо нравится стоять в очередях, это подымает значимость момента, когда ты, наконец, прорываешься в заветную дверь. Купить электронный билет в момент начала продаж на любой удобный тебе день — это для слабаков. Час, два, три, четыре постоять, переминаясь с ноги на ногу — это совсем другое дело. Но у меня не было желания наслаждаться стоянием в очереди, поэтому я сразу по своему билету прошёл. По электронным билетам запускали в указанный при покупке промежуток времени, остальных же небольшими группами каждый час.
В Инженерном корпусе, где разместилась экспозиция, я никогда не был, только в общей галерее. Неплохое здание, понравилась лестница с висящей в её проёме длинной люстрой, но потолки в залах можно было сделать и повыше.
В целом, картины у Куинджи интересные, хотя множество копий-повторений и маленьких набросков. Оригинальных больших картин не так много. У Ивана Айвазовского основной темой, которую он отлично освоил, было море, а у Архипа Куинджи — игра света. Злопыхатели в своё время даже утверждали, что он подсвечивает свои картины, спрятанными источниками света.
Что же касается атмосферы выставки, тот тут похвалить нечего. При первом посещении за пару часов, которые я рассматривал экспозицию, я так устал, что вышел оттуда, как «выжатый лимон». Хотя год назад практически целый день провёл в музее Васнецова и покинул его полным сил, а совсем недавно пол дня провёл в Дарвиновском музее и точно также ушёл оттуда не уставшим, а приободрённым. Такой же результат был и на выставках растений в Аптекарском огороде.
Возможно, всё дело в контингенте выставки Куинджи — это были пенсионеры, среди которых выделялся типаж ворчливой бабки на лавочке при ЖЭКе. Встанут такие напротив картины, как танк, и стоят, словно в пол вросли. Подходишь на пару секунд перед ними сфотографировать картину или рядом протягиваешь руку с мобильником — ворчат и смотрят на тебя, как на врага народа. Как будто ты жуткое преступление совершил. Но не для них же одних картины повесили. Вот когда я был в Манеже на выставке «Сокровища музеев России», там такого не было. Ходишь, смотришь, фотографируешь — все относятся к друг другу с пониманием, в том числе и пенсионеры.
Словом, очень гнетущее впечатление осталось. Я даже поймал себя на мысли, что нахожусь словно на поминках (24 числа, как я уж указывал, художник как раз умер, только в июле, а не октябре). У входа в зал на втором этаже висит большой парадный портрет Куинджи в багровых тонах работы Крамского. Полумрак, люди ходят в небольшом помещении и тихо переговариваются. Когда я показал, сделанные фотографии маме, то у неё возникло после просмотра точно такое же ощущение крайней усталости.
Второй раз я посетил выставку спустя месяц. Если раньше пускали сразу, даже когда пришёл чуть раньше, то тут только ровно в то время, которые указано в билете. Постоял. Поднялся опять на второй этаж, стал смотреть картины и фотографировать, что вокруг происходит. В этот раз взял с собой беззеркалку Sony a7m2 и сосредоточился больше на обстановке мероприятия, реакции на картины посетителей. Полотно, при условии хорошей сохранности, и через 100 лет такими же останутся, а вот реакция людей на них — бесценна. Я бы сейчас, например, с удовольствием посмотрел фоторепортаж, с выставки Куинджи в XIX веке, какая публика приходила картины смотреть, как реагировали.
Во время съёмки вдруг ко мне подлетает недовольная мадам смотрительница, такая полная и в очках, с претензией: «Вы что думаете, я не вижу, что вы меня фотографируете?!» Любопытная ситуация. Наверное, несложно об этом догадаться, когда у человека фотоаппарат в руках и он им фотографирует происходящее. Вот если бы я закамуфлировал камеру под какой-то предмет — тогда было бы не столь очевидно. На фотофоруме читал, как один фотограф видел мужика, который спрятал фотоаппарат в пакет и, повесив на грудь, через пульт дистанционного управления нажимал на спуск, прогуливаясь в районе Пушкинской площади. Зачем он это делал непонятно — там и так можно спокойно фотографировать, без всяких ухищрений.
Когда я сослался что нахожусь в общественном месте, смотрительница сразу поняла, что я в курсе законодательства и знаю свои права — на испуг меня не возьмёшь. Рекомендую прочитать на эту тему статью «Где и что можно фотографировать» . Видно, с ней уже другие фотографы об этом говорили. Поэтому она только раз 10 повторила, что против опубликования фото. «Если я увижу…», — дальше она не нашлась, как закончить фразу. Я уж не стал её огорчать (а то будет, как на иголках сидеть, увидев человека с фотоаппаратом), что при условии, что человек не является основным объектом съёмки (она попала в кадр на расстоянии с боку, вместе с другими людьми и картинами), фотограф может публиковать фото без всякого разрешения, т. к. в данном случае присутствие человека в кадре воспринимается как вынужденное. Такая позиция Гражданского кодекса вполне разумна. Фотографируешь, к примеру, достопримечательность или экспонат выставки, вокруг много народа, не будешь же кричать людям перед каждым кадром: «Разойдитесь, выйдите из кадра!»
Ситуация с такой реакцией людей при съёмке на Sony a7 у меня уже повторяется неоднократно за прошедший год с момента покупки. Думаю, всё дело в слишком громком и отчётливом звуке щелчка затвора, который обращает на себя внимание. Поэтому тем, кто хочет снимать незнакомых людей я не рекомендую покупку данного фотоаппарата. Та же Leica x2 у меня работает практически бесшумно, зеркалки хоть и хлопают затвором, но как-то глухо, не акцентировано.
Возвращаясь к смотрительнице, я про себя подумал, что ты тогда здесь сидишь? Иди сидеть в подъезд вахтёршей, там тебя никто не побеспокоит с фотосъёмкой, зарплата, уверен, та же. Понятно же, что на выставки приходят не только люди, делающие свои селфи на фоне картин, но и фотографы, снимающие репортажи. Смотритель — это фактически лицо музея, которое видит посетитель. Он представляет музей своей персоной в зале, это больше, чем просто охранник картин.
Мадам Брошкина.
Долго думал публиковать фото вредной смотрительницы выставки или нет. С одной стороны изображение необходимо для визуального отражения истории. С другой — раз человек не хочет, хоть законодательство на моей стороне, зачем это делать насильно. Тем более кадры с ней получились неинтересными. В итоге я принял, как говорится, соломоново решение — нашёл у себя фото, где она случайно попала в кадр во время моего первого посещения выставки. Тогда я снимал на телефон и никаких претензий она мне не высказывала. Тем более лица тут её не видно. Поэтому с одной стороны она в рассказе появляется, а с другой я её анонимность не нарушаю. Вспомнилось, как дикари считали, что когда их фотографируют, то похищают их души. Некоторые из них наверняка до сих пор так думают.
Самое смешное, что когда до этого инцидента люди фотографировали картины со вспышкой и освещали красным пятном подсветки фокуса, она не обращала на это внимание, хотя находилась недалеко. Я ещё удивился, обычно смотрители ругаются, но она просто уставилась в одну точку, сидя на стуле. Зато заметив, что она попала ко мне в кадр, мгновенно оживилась, забеспокоилась и после, как мне показалось, стала следить за мной в зале, как КГБ за иностранными шпионами. Честное говоря, лучше бы за картинами следила.
Но надо сказать ей и спасибо, именно этот инцидент побудил меня быстро обработать получившийся материал. До этого я публиковать его в ближайшее время не планировал, т. к. ничего особенно интересного на выставке не происходило, у меня есть более интересные необработанные репортажи, но тут уже начала складываться история, пошёл сюжет.
Хотя во второй раз я не ощущал такой гнетущей обстановки, как в первый, но всё равно вокруг не чувствовал позитивной энергии, в отличие от выставки в Манеже. Сначала подумал, что, может, это у меня просто такое ощущение. Но у моей мамы были схожие впечатления, когда она ходила на выставку Куинджи два раза в другие дни. В первый раз я уже не помню, как у неё посещение прошло, но вернулась гораздо быстрее, чем с выставки Айвазовского. А во второй ей вдруг стало плохо прямо на выставке, она там в комнате отдыха на втором этаже вынуждена была отдыхать. На выставку в Манеже стояла 40 минут после на улице и в плане самочувствия у неё всё было нормально.
Что-то в этой выставке картин Куинджи не так. То ли картины так действовали, то ли собравшийся их посмотреть контингент, то ли само место такое. Ещё мама мне рассказала забавный эпизод, когда на на третьем этаже отдала билет, контролер разорвала его в клочья со словами: «Больше он вам не потребуется!» У меня билет спокойно его взяли.
Все известные мне выставки, которые проводила Третьяковка в последнее время, проходили с какими-то проблемами. Очередь на Серова выбила дверь (это же надо было довести людей до такого!), во время выставки шедевров Ватикана у людей глючила покупка электронных билетов на сайте (журналисты МК назвали в статье это издевательством), с выставкой Айвазовского произошёл скандал — несколько сотрудников музея уволили за спекуляцию билетами, там и фотографировать запрещали (даже на мобильник).
Мне мама рассказывала, что даже висела табличка с перечёркнутым фотоаппаратом. Служительница это объясняла тем, что якобы при открытии затвора из камеры появляется луч, который портит картину. Вообще-то ровно, наоборот, при открытии шторок луч света исходит не из фотоаппарата (это не бластер), а проходит во внутрь фотоаппарата, попадая на матрицу или плёнку. Подсветку фокуса и вспышку я не беру в расчёт — её сразу видно.
Конечно, такие запреты — это полная чушь. Как указано на сайте Третьяковской галереи: «Фотосъемка на временных выставках может быть запрещена из-за ограничений законодательства об авторских и других интеллектуальных правах». Какие интеллектуальные права тут могут быть — непонятно. Айвазовский давным-давно умер. Ладно бы на зеркальные фотоаппараты фотографировать запрещали, но у мобильников-то качество так себе, чтобы можно было говорить о печати репродукций и пр. Конечно, вечером, когда собиралась толпа и многие доставали мобильники, смотрительницы уже особенно людей не останавливали — бесполезно. В общем, смех да и только.
Подводя итоги, могу сказать, что, в отличие от недавней выставки в Манеже «Сокровища музеев России», где чувствовалась жизнь, выставка Куинджи в Третьяковке мне показалась в плане атмосферы какой-то безжизненной, замшелой. Возникло ощущение, что такие выставки — это просто конвейер по заработку денег. Слишком формально всё сделано — слабо знающие материал гиды, сухие официальные тексты, отсутствие вдохновляющей атмосферы. Художника представили в виде окаменевшей глыбы, а между тем в своё время живописцы были живительным источником культурной жизни российского общества, живыми людьми, как пришедшие на выставку посетители, а не забронзовевшими памятниками.
Вчера в выставочных залах Третьяковки демонстрировалась окаменевшая глыба Айвазовский, сегодня — Куинджи, завтра ещё кто-то. Бездушно как-то всё организовано, выхолощено, поэтому и должного удовольствия от созерцания великолепных картин не получаешь. Вот в Манеже я видел среди персонала, как молодых, так и в возрасте людей, кто был действительно неравнодушен к своему делу, в них горел внутренний огонь, который позволял посетителем проникнуться искусством мастеров прошлого. А в Третьяковке мне показалась выставка какой-то сонной, нафталиновой, замшелой. В ней нет абсолютно никакой жизни и спокойствия тоже нет — кругом суетящаяся тихо галдящая толпа, как какой-то рой насекомых по звуковым ощущениям. Может, там вечером по другому, я только днём был.
Пойду ли я ещё на временные выставки в Третьяковскую галерею? — Честно говоря, не хочется при таком подходе устроителей к организации и материалу. Деньги не такие уж малые — 500 рублей за взрослый билет, а удовольствие сомнительное. И картины в толпе сложно смотреть, и окружающей обстановкой позитивно не заряжаешься.
Чтобы не заканчивать рассказ на минорной ноте, добавлю немного юмора. Когда маме сказал, что делаю отчёт с выставки Куинджи, она, уже знакомая с моими впечатлениями от неё, прокомментировала это так, зная мой характер: «Понятно, сейчас всем достанется».
Ниже некоторые из отснятых кадров, в основном во второе посещение. Хотя я сфотографировал много картин, но учитывая, что их снимков в интернете и так хватает, решил в этом обзоре больше сосредоточиться на общей атмосфере выставки, её посетителях.
Выставка разместилась на двух этажах, малая её часть на второй и большая — на третьем. На втором этаже билет надрывали, на третьем изымали. Соответственно повторно на второй этаж уже не зайдёшь. Неудобно — вдруг кто-то захочет по второму разу посмотреть. Я считаю, достаточно проверять билет у входа.
Посетителей много. Подымаюсь наверх.
«Берёзовая роща». Написана в 1901 году уже к концу жизни художника. Привезена из минского музея. Из всех картин на втором этаже, эта мне запомнилась больше всех.
Слева другой вариант «Берёзовой рощи», который был в 1879 году куплен Третьяковым. Вариант из Белоруссии мне понравился больше.
На выставке представлено много эскизов.
Во второй раз я застал сразу 5 экскурсий. Эта организована для школьников. Женщины-экскурсоводы говорили тихо, берегли голос. Их было плохо слышно даже при том, что на них были одеты микрофоны. Скорее всего, это из-за плохой акустики в залах Третьяковки. В других местах я слышал экскурсоводов даже стоя вдали от них.
Пейзажи с соснами. Основная тема зала на втором этаже — лес.
Эскизы «После дождя».
«Дубы». 1900-1905 г.
«В Крыму». Написана между 1900 и 1905 годом. В первые Куинджи посетил Крым, когда пришёл из Мариуполя в Феодосию в ученики к Айвазовскому, а во второй половине жизни он переехал от столичной суеты туда на постоянное место жительства.
Пенсионерки рассматривают эскизы леса и лопухов.
На большом экране демонстрировался повторяющийся 4-х минутный мультфильм про Куинджи, где его представляли романтиком с мистическим отношением к природе и любителем птиц. Обычно немногословный, Куинджи часами мог говорить о голубях и сороках. Он также лечил птицам перебитые крылья и лапки и специально закупал для них зерно и хлеб, всерьёз утверждая, что понимает птичий язык.
Портрет Куинджи работы Ивана Крамского. Конец 1870-х.
Основной контингент выставки, который я застал днём, были пенсионеры, во второй раз появились родители с детьми. Конечно, стоит учесть, что в будние дни люди работают, но в Дарвиновском музее, который я посетил недавно, даже в будний день было много детей и молодёжи.
«На острове Валааме». 1873 год. Картина стала первой работой Куинджи, которую купил Третьяков. Высокую оценку произведению дал Достоевский, назвав его «национальным пейзажем». Вдали идёт ливень, но уже первые солнечные лучи, пробивающиеся через грозовые тучи, ярко освещают поляну и хутор на пригорке.
Ещё одна экскурсия. Послушав немного, я не обнаружил для себя чего-то особенно интересного. Повествование велось в стиле: «Посмотрите, вот здесь изображено дерево, а здесь небо подсвечено». Но это я и так вижу, нужны какие-то интересные факты о картинах.
«После дождя». 1879 год. Вдали идёт ливень, но уже первые солнечные лучи, пробивающиеся через грозовые тучи, ярко освещают поляну и хутор на пригорке.
Картина с таким же названием, как и предыдущая, — «После дождя». 1879 год. У Куинджи много схожих не только сюжетов, но и даже названий картин.
Хотя на полу наклеили ленту, за которую нельзя было заходить, но как не подходить близко, когда текст написан таким мелким шрифтом, что даже мне было его сложно издали читать, что уж говорить про пожилых людей с ослабленным зрением.
Хранитель музея стережёт запасной выход, чтобы кто-нибудь, прихватив картину, через него не сбежал.
Некоторые эскизы совсем крошечные, как открытки.
Селфи на память. Куда уж без этого.
Смотря на картины и рассматривающих их людей, мне вспомнились слова прапорщика у знакомого в части. Когда его солдаты попросили в выходной отвести их в Третьяковскую галерею, он прокомментировал это так: «А что там смотреть? Картины, что ли эти?! Я бы подучился года три и не хуже нарисовал». Также он говорил и про писателей.
На третьем этаже работы Куинджи можно было посмотреть в 4 залах. Первый с восходами и закатами, второй с ночными работами, в третьем, самом большом, размещены его картины, изображающие горы, степь и море и в самом последнем зале экспонируется несколько картин с видами Москвы, петербургских крыш и ещё немного изображений гор и деревьев.
«Закат в степи на берегу моря». 1900-е. Точную дату написания установить для ряда картин сложно, т. к. Куинджи, уйдя в затвор, редко показывал свои полотна.
При входе в ночной зал смотрительница предупреждала всех, чтобы отключали вспышки.
— А как же тогда фотографировать? Ничего не видно на фото будет.
— Что я могу сделать, покупайте хороший фотоаппарат.
«Христос в Гефсиманском саду». 1901 году. В основном Куинжи писал пейзажи, а когда попробовал свои силы в портретной живописи, то решил, что не стоит мелочиться и тренироваться на кошках, т. е. портретах графов, как другие — взялся сразу за Христа.
Посетители слушают аудиогид.
Одна из самых известных картин Куинджи — «Лунная ночь на Днепре». Кроме оригинала он написал две такого же большого размера копии и ещё варианты меньше. У Куинджи довольно много повторений. С одной стороны на выставке его картин вроде бы много, а с другой — оригинальных и запоминающихся, может, десяток — два, остальное копии, этюды и «проходные» картины.
Посетители рассматривают картину «Украинская ночь».
По словам астроном Н. А. Морозова, картина пленила его не только своим Лунным светом, но и тем, что звёзды стоят месте, в своих созвездиях, а не случайно натыканы в разных местах, как часто бывает у других художников.
Народа в галерее набралось много, даже учитывая, что это был полдень буднего дня. Поэтому вдумчиво рассмотреть такое обилие картин и прочитать комментарии под ними в такой обстановке было довольно сложно. Я только после второго посещения начал более-менее ориентироваться на выставке. Нужно десяток раз сходить, чтобы впитать в себя полностью материал в такой обстановке и появились какие-то мысли по поводу картин, ощущения. Дома-музеи с оставшейся от владельца обстановкой как-то проще воспринимать. А тут смотришь — картина и картина. Чтобы она стала уже чем-то большим, нужно читать материалы о художнике, анализировать. Чисто визуальная ориентация на материал тут слабо помогает.
Большинство ходит явно, чтобы просто отметиться. Вряд ли они даже запоминают, что смотрели. Главное, сфотографироваться с картиной и потом написать с придыханием шаблонный патетический отзыв в стиле: «Это шок! Это восторг! Гениально!» По поводу следующей выставки уже другого художника они будут источать точно такие же дежурные ахи и охи. Это всё игра, в данном случае игра для самого себя и для других в культурного человека, подымая таким образом свою значимость.
Многие просто увидели по телевизору или прочитали в газете рекламу и бегом отмечаться, особенно если сам Путин на выставку приезжал. Будут в очереди стоять, двери ломать, только чтобы прорваться. А потом быстренько пробегутся по залам, себя и кое-что из картин сфотографируют и домой. Сколько я таких посетителей на выставках видел. А когда просто так висит в музее картина без очередей каждый день: «Когда-нибудь потом…» Им нужен поднятый ажиотаж вокруг события. Это как люди к привезённым святым мощам стояли, давились в очередях, а когда журналисты предлагали неподалеку в московских монастырях посмотреть те же самые мощи без давки, они только отмахивались: «Это не те мощи!» Куда их направляют СМИ, какие шаблоны им закидывают, то они и повторяют.
Большинству на самом деле это не нужно и хочется сходить по магазинам, но денег для этого нет. Масштабные выставки стали устраивать и рекламировать как раз в тот момент, когда в стране начался экономический кризис и резко упала покупательская способность. Надо было чем-то занять людей, вот и стали устраивать выставки, к тому же это хороший заработок для музеев. На такую публику из «отмечающихся», которым на деле это не нужно, но ходят галочку поставить, очередное фото в Инстаграм закинуть, подобные выставки и рассчитаны. Нормально посмотреть картины в такой суете просто невозможно.
Впрочем, осуждать таких людей особенно не стоит, ведь чтобы в чём-то основательно разобраться нужно потратить немалое количество времени, а его у современного человека банально нет. Он всё время торопится, спешит. Технологии, которые по идее должны были дать больше комфорта и свободы человеку, на самом деле сделали его своим заложником, рабом, повиснув на его ногах пудовыми гирями. Чем быстрее становятся источники передачи информации и возможности передвижения, тем быстрее становится ритм жизни. Человек попадает в ловушку — чем быстрее он бежит, тем больше он не успевает. Полноценная жизнь заменяется мелкой суетой.
Чтобы вдумчиво прочитать ту же книгу, нужно замедлиться, а то и остановиться. Но как это сделать обывателю, когда ты находишься в быстром потоке и тебя всё время подгоняют: «Давай, быстрей! Быстрей! Беги туда! Беги сюда! А то не успеешь!» Вот жизнь и превращается в «проставление галочек», становясь поверхностной и выхолощенной, когда много активности, но нет никакого содержания.
«Ночное». 1905-1908 г. Старик Куинджи перед смертью (умер в 1910 г.) поднапрягся и выдал весьма годную картину, она отсылает к полотну «Днепр утром». Стихия Куинджи — световые эффекты на картинах: гроза, освещённые солнцем вершины гор, лужайка, ночные отблески от Луны и т. п. Людей и животных он на своих пейзажах размещал вдалеке и выписывал схематично. То ли не умел, то ли был евреем, как Левитан. Тора разрешает еврею изображать лишь пейзажи и натюрморты, но создавать образы людей и животных запрещено, причём не только в скульптуре и лепке, но и на бумаге или на холсте.
Посмотрев ещё раз картины с закатами, отправляюсь в следующий зал.
Закат над сосновым лесом. 1900-е.
Тексты выставки написаны официальным сухим языком, читать и воспринимать их сложно. У меня сложилось впечатление, что выставки в Третьяковской галерее организуют чисто ради заработка, как на конвейере: Серов, Айвазовский, Куинджи и т. п. Чувствуется какая-то поверхностность в подходе к ним. Сделано без души, формально, без огонька.
На двух больших щитах можно было прочитать вехи биографии Куинджи. Снизу собрался клуб пенсионеров.
Самый большой зал. Картин много, но кроме пары горных пейзажей и этюдов с радугой, мне ничего особенно не запомнилось.
Портрет Куинджи работы Васнецова. 1869 год.
Можно посидеть, посмотреть на большие картины издали. Потолки в залах мне показались низковаты, что психологически несколько давит. Возможно, такое ощущение, из-за особенностей дизайна помещений.
Фото рядом с картиной на память — частое явление на выставках.
Фотограф за работой.
Сине-чёрная цветовая гамма.
— Кроме игры со светом, Куинджи пытался рисовать и другие сюжеты: степь, море… Но это было явно не его, — рассказывала экскурсовод. И тут стоящий рядом мужчина отпустил смешной комментарий: «Лучше бы он этого не делал!»
Размышления перед картиной.
Море у Куинджи получалось явно слабее земных пейзажей. Несмотря на то, что он поступил в своё время в ученики к знаменитому маринисту Айвазовскому, делиться своими секретами хитрый армянский еврей с ним не спешил, поручая Архипу красить забор, полоть ему огород и смешивать краски. Правильно, зачем конкурентов плодить. Потом Куинджи от него ушёл.
Сначала за этой женщиной, ведущей экскурсию, ходила целая толпа, но к концу при ней осталось только несколько человек — все остальные рассосались. Кстати, одна из самых известных картин Куинджи «Радуга» на выставке почему-то отсутствовала, были только этюды к ней.
«Днепр утром». В 1882 году Куинджи представил её публике, но она не принесла ему оваций, к которым он уже привык, публика восприняла работу довольно скептически и прохладно. Возможно, этот провал и заставил его на 20 лет замолчать и никому не показывать своих произведений. На мой взгляд, картина вполне обычная по сравнению с «Лунной ночью на Днепре» и «Берёзовой рощей». Те картины его сразу из всех художников выделяют, а эту мог написать и кто-то другой.
Этюды гор.
Картины ближе.
— Вот смотри, разве это море? То ли дело Айвазовский! Чего брался море рисовать, раз не умел?! — так и напрашивается такой комментарий к пенсионерке с поднятой рукой.
Помню, когда я после первого посещения выставки стоял в очереди в Манеж на выставку «Сокровища музеев России», одна пенсионерка разочаровано сказала другой: «Я ожидала большего от Куинджи».
Наверное, и сам Куинджи понимал, что уже достиг своего потолка в своём развитии, т. к. в 40 лет, когда у людей случается кризис среднего возраста, он прекратил выставлять свои картины на выставки. Думать о хлебе насущном ему было к тому моменту уже не нужно, он женился на дочери богатого купца, имел пару доходных домов в Петербурге, словом, мог пожить для себя. Архип был человеком чувствительным к критике и ранимым, без чувства юмора. К примеру, карикатура, где его изобразили птичьим доктором, делающим на крыше птице клизму, его глубоко оскорбила.
В общем, то ли обидевшись (популярность всегда сопровождается наплывом критиков), то ли просто устав от шумихи, Куинджи купил себе большой кусок земли в Крыму, построил там имение и от всех скрылся, бывая лишь небольшим наездами в Петербург, с целью проверить свой бизнес. Но картины всё равно писал. Когда показал их близким знакомым, Репин выразился довольно точно: «Хорошо! Хотя и послабее прошлого… Но нового-то — ничего!»
— Взять бы какую-нибудь маленькую картину с собой, прямо в сумку, и дома у себя на стенку повесить.
«Эльбрус. Снежные вершины». Картина написана между 1890 и 1895 годами.
Картины гор Северного Кавказа у Куинджи, в целом, довольно приятные, но выдающимися их назвать сложно.
Вот хороший пример смотрителя музея — сидит спокойно тётя, фотографируешь всё вокруг — ну и фотографируй, только без вспышки и пальцем картины не ковыряй. Не то что некоторые, которые попав в угол кадра уже впадают в истерику. Смотритель должен быть частью антуража музея, спокойным и ненавязчивым. Атмосферу места создают не только экспонаты, но и люди.
Последний, малый зал. На красную и голубую картину хорошо смотреть издали.
Здесь собраны экспериментаторские работы художника согласно описанию при входе. Не могу сказать, что эти картины уж слишком сильно отличались от тех, что я видел в большом зале до этого. Основная особенность картин Куинджи — игра света. Там, где он отходит от этого приёма, становится обычным художником.
«Эффект заката». 1900-е.
— Не помогайте, занимайтесь своими делами. Не мешать — это тоже помощь, — бабушка пришедшая с ходунками с колёсиками явно побывала в Японии. Это в России пожилые люди, не получая помощи от незнакомых молодых, будут ворчать, там же всё наоборот. Помощь японцами воспринимается как напоминание им об их немощности и, главное, человек уже чувствует себя должным и стремится как можно скорее этот долг погасить. Словом, ты ставишь японца в неудобное положение своей непрошеной помощью.
Публика приходит волнами. То у картин может быть никого, а то сразу толпа.
Петербургские крыши, которые Куинджи видел из окна своей квартиры и пейзажи Москвы, нарисованные им, когда он приезжал на похороны Перова.
Русские тексты продублированы английским переводом. Картину «Осень» я сразу выделил в этом зале. Она напомнила мне полотна французских импрессионистов.
— Мамочка, ну, пойдём домой! — детям быстро надоедало ходить вокруг картин.
Всё-таки красная («Эффект заката») и голубая («Пятна лунного света в лесу») картины — определённо «гвоздь программы» в этом зале. Все остальные картины и наброски тут в основном лишь создают фон вокруг них.
Спускаюсь вниз с третьего этажа.
Лестница, с висящей по центру проёма длинной люстрой. Мне она понравилась, весьма фотогенична для съёмки посетителей. Вечером, наверное, люстра интересно светится.
Раздевалка и выход. В зале впереди можно взять аудиогид и купить сувениры. Во второй раз мне удалось купить на память магнитик на холодильник с картиной Куинджи «Лунная ночь», но качество картинки, конечно, оставляет желать лучшего — только Луну видно и подсвеченную реку. Можно было бы качественней обработать фото перед печатью. На магнитах с выставки Айвазовского детали его картин лучше видны.
На первом этаже можно взять Аудиогид.
Сувенирная лавка.
Другие цветные фото с выставки смотрите в соответствующей галерее.
Я дополнил свой обзор выставки второй частью с чёрно-белыми снимками, где собрал ранее не опубликованные фото. Там же я рассматриваю произошедший довольно странный случай кражи картины «Ай-Петри. Крым» с этой выставки.
Ниже видеоролик с мультфильмом про Куинджи, демонстрировавшийся на выставке. Визуальная часть сделана неплохо, а вот сценарий и текст за кадром довольно сумбурны.
